(no subject)
Расписание полетов
листьев с дерева
публикует для кого-то
Академия,
а кому-то грохот танков
в телевизоре
заменяет сна остаток
и провизию.
И про Витю и про Васю
информацию
получаем - на фига сё,
друг Горацио?..
Как готовить макароны -
споры жаркие,
на ветвях сидят вороны,
в блогах каркают.
"И летит почтовый голубь
без движения".
Зря кавычки - нет такого
предложения.
А что есть - приснились все мы,
да вопрос - кому?
Принца датского проблемы -
"два" по-русскому.
Макароны, папарацци,
связь по рации..
Листьям скоро приземляться.
... Приземляются.
(no subject)
У ученого почтенного
неразборчив почерк, но
бесконечная вселенная
им очерчена одной
чрезвычайно сложной формулой -
там и минус есть и плюс,
там и время зашифровано,
знак улыбки, вздох - "боюсь", -
там бессмертьем человечества
ограничена тоска,
что частично чаем лечится
или рюмкой коньяка
за беседой суматошною
или вязкой словно сон, -
он одним приснился только ч.то
и другим приснится он...
Но, ученым незамеченный,
за стеной, в иной ночи
частный случай человечества,
мальчик маленький молчит.
(no subject)
Eще заметны опечатки
и на дурничку уксус сладок,
желтеют огурцы на грядке,
а мне пошел седьмой десяток.
Переключившись на зеленый,
то светофор пугает осень,
то дерево листками клена
у ясеня о чем-то спросит.
Еще загадочны ответы,
и в книге с множеством закладок
находишь то, теряешь это,
и мне пошел седьмой десяток.
Почти понятен гомон птичий
и детские слова "не кукся"...
Из века ни строки не вычтешь,
но к огурцам добавишь уксус.
(no subject)
Хоть темно за далеким окном,
воздух светом пронизан,
телевизор кричал об одном:
наша цель - коммунизм,
и такая бывала тоска,
но и радость такая,
мяч в руках вратаря "Спартака",
пас по левому краю,
отбери, по воротам ударь,
нет, атаки увяли,
генеральный такой секретарь,
шевелящий бровями,
оставлял в телевизоре щель:
спорт, погода какая,
гол забить "Спартаку" - наша цель,
и приятель, икая,
счет победный - три-два - предрекал,
и в гостях, а не дома,
и выигрывал у "Спартака",
тот "Зенит" - до Газпрома.
* * *
Я помню, когда Леонард Пелтиер
и Анджела Девис
страдали - за них был любой пионер.
Куда это делось?..
А ежик, облитый флаконом чернил,
стал синим и плакал,
и к нам на собранье во сне приходил
таинственным знаком.
Мы с Хайдером вместе - голодным! - вдвоем
читали газету -
и макулатура, и металлолом -
исчезло и это.
Но помню - был ФЭД, и заснеженный март -
восьмое! - и астму,
и не было цвета у контурных карт,
и красным был галстук...
Очки голубые, засвеченный кадр,
реальность и грезы,
и нашей нелепой эпохи закат,
и синие слезы.
Контакты
- Нет, - сказал Алекс. - Нет.
Женщина смотрела на него с меланхолической печалью, а мужчина - сурово, но по-родственному, старясь не напугать зря. Если и напугать - то не зря, лишь реальностью. Или как там она называется в разных случаях...
- Уютно у вас, - сказала женщина.
- Да ладно тебе, - махнул ей рукой мужчина..
- Вы, похоже, насторожены, - обратился он к Алексу, - но естественно было бы и загордиться. Вас выбрали. Вы интересны. От вас многое зависит.
- Многое, если не все, - сказала женщина, улыбнувшись так, будто высмеивала свои собственные слова.
Она обернулась - у двери лежали раскрытые зонтики вошедших.
- Все, кроме всего остального.
- Как отреагировала биржа? - спросил Алекс.
- Сегодня основные индексы выросли на два процента, - женщина обернулась еще раз, - а индекс маленьких компаний - даже на три с половиной.
- Ничего удивительного, - пояснил мужчина. - Биржа не терпит неопределенности, боится ее. Но теперь, когда неопределенность исчезла, стало ясно, что инопланетяне хотят нас уничтожить...
- В первую очередь - меня, - сказал Алекс. - Почему для контакта выбрали именно меня?
- Вы же знаете, это не мы, это инопланетяне выбрали, - сказал мужчина. - Они могли увидеть, например, ваше имя в телефонной книге.
- Откуда у них наша книга?
- Телефонная, - сказал мужчина. - Вы ведь разговариваете по телефону.
- Пусть телефонная. Откуда она у них?
( Collapse )(no subject)
Время сейчас такое, что лучше на часы не смотреть.
хотя бы на минутную стрелку - а только лишь на века.
Доктор Сьюз написал все, постарел и успел умереть,
и то что нам близко теперь - он-то видит издалека,
не понимая: выяснилось, что он рисовал не так -
зеленые яйца, пять тысяч пальцев, и в шляпе - кот,
"Если я убегу из цирка", "Если сбегу в зоопарк"
От себя-то не убежать, а надо бежать вперед.
Время такое - но все же, хоть и не рай, но и не ад,
неужели я даже себе сказать об этом боюсь:
не виноват доктор Сьюз ни в чем сейчас, не виноват,
не виноват доктор Сьюз.
(no subject)
По снегу, тающему тихо,
бредет собака,
хлебнул ее хозяин лиха,
молчит однако,
а соловей на ветке серой
выводит трели,
как будто преисполнен верой:
придут апрели.
На смену боли и испугу -
страх и обида,
но разве назовешь пичугу
певцом ковида...
Откуда сила в птичьем теле,
душа - откуда?
У человека есть апрели,
и это - чудо.
С собакой смотрит он на небо,
и даже выше,
она бредет себе по снегу,
но тоже - слышит.
(no subject)
Обходит владения мыслей,
глядит на часов циферблат
не то чтобы полностью лысый,
а даже частично усат,
не весь растворяясь в тумане,
под солнечным светом - не весь,
он мыслью, которая манит,
обманет себя - но не здесь,
не каждому гусю - товарищ,
не каждой сестре - по серьгам,
да что же ты там вытворяешь,
и даже к тому же не там...
Дорогу усилит автобус,
кибитка, ковер-самолет.
Он старую песню про глобус
другими словами поет,
что связывают пантомиму,
и дождь, что стучит по часам,
места, из которых ушли мы
и время, пришедшее к нам.
(no subject)
Уж лучше б человек считал ворон,
чем находил различия с другими,
такими же неправыми как он,
то правыми, то левыми такими,
то с формой носа, явно не такой,
а кто не свой и сед - тот тайно лысый.
Одни едва махнут другим рукой,
а третьи от четвертых так зависят...
Те песни непонятные поют,
тем дважды два - не так, но трижды - этим,
те молча дома сеют неуют,
у тех - кричат и взрослые и дети.
Хоть человек - один, со всеми он
в мороз - замерз, а на работе - потный.
... Нечетное количество ворон,
несчитанное, повстречалось с четным.
